Набросок

– Знаешь, – сказала ему я. – Я никогда не была тут счастлива, на каждой из этих улиц я плакала, страдала или скучала.

– А я, никогда раньше не любил тут, не держал за руку, не говорил о будущем. Это был город легкости и легкомыслия.

Мы шли вдоль главной улицы, мимо красивых архитектурных строений, террас и магазинов, но не обращали внимание ни на что из всего этого.

– А вроде один и тот же город, – захотелось дотронуться до его руки, чтобы стать первым воспоминанием. Потом он будет говорить какой-нибудь растрепанной или кудрявой барышне, что любил тут один единственный раз… или же начинал любить девушку, чьего имени не запомнил, но помнил точно, что она была легкой, счастливой и абсолютно ему неподходящей. В каком-то возрасте оставаться призрачным воспоминанием или рассказом уже недостаточно, поэтому я решила не прикасаться к его руке, хоть и была уверена, что она – горячая, надежная, родная. Такие мужчины, объясняла я себе в уме, прекрасны и надежны, но почему-то всегда любят других женщин.

Ответил ли мне он что-то на это? Я была погружена в собственные раздумья и уже мысленно провела человека, который появился в моей жизни совсем недавно.

– Кофе? – чуть слышно спросил он. А мое воображение повторило этот вопрос и нарисовало маленькую белую кухню и темноволосую женщину рядом с ним. Всегда, почему-то представляю их с другими женщинами, а себе оставляю скромно – длинный эмоциональный диалог, или молчание, или еще что-нибудь.

– Кофе? – он повторил немного уверенней и вернул меня в реальность. Мы все тут же, город моей грусти и его веселья, улица, террасы, магазины. Киваю.

Когда он сыпет сахар в чашку, я непроизвольно морщусь, а он виновато пожимает плечами.

– Хоть что-то в тебе не так: сахар, портящий Американо и какая-нибудь женщина из твоего прошлого, которая сейчас не важна совсем, но через пару дней ты вспомнишь о ней, и она скорее всего встанет между нами.

– Похоже ты уже написала наш с тобой сценарий, – его улыбка успокаивающая и мудрая. – А дальше что?

А я знала, что дальше. Дальше я очарую его, окуну во все состояния – от задумчивости до нежности, от философии до дурачества, испугаюсь, отпугну, заплачу… Все я уже проходила с другими прекрасными, надежными и абсолютно чужими мужчинами. Именно поэтому, решила я, все стадии очарования, философии и дурачества можно проскочить.

– Дальше? Дальше мы рассмотрим что-нибудь отталкивающее и совсем незначительное друг в друге. К примеру, окажется, что ты не сможешь полюбить пишущую женщину, а я – мужчину, который не читает. Или же через десять лет ты захочешь жить в одной стране, а я в другой, поэтому мы больше не увидимся, и по иронии судьбы оба будем жить в одном и том же городе. Как думаешь, все в этом мире боятся счастья?

– Все как один, – рассмеялся он, и почему-то не испугался, и не очаровался, и не был против дурачиться.

Уезжая домой из маленького, ранее грустного города я думала, почему мы пугаемся, когда совсем не страшно, а когда вдруг кто-то пытается напугать нас – смеемся от души. И почему уже очаровывать совсем не нужно, и околдовывать, и окунать в состояния.

И ждать встречи почему-то тоже совсем не нужно…

И почему-то самые важные встречи происходят, когда страх уже позади.