Счастье, бабочки и диалоги!

Можно ли обоюдное молчание считать диалогом?

– Кто мы друг для друга? –  спросил он.

Она всмотрелась в чистое небо. Он любил ее задумчивость и поэтому всегда задавал ей вопросы.

– Ну, как тебе объяснить? Я сегодня касаюсь твоей руки. Я могу обнять тебя, если вдруг захочу. Я сегодня всесильна, потому что рядом с тобой я живу одним днем. И я знаю. Завтра может не быть и этого неба, и этого моря.  Завтра ты можешь исчезнуть. Ты можешь быть с кем-то еще, а я буду принимать в подарок чужие розы.  Но, если вдруг «Завтра» станет «нашим», то я снова захочу коснуться твоей руки. Потому что я никогда не смогу считать ее принадлежащей мне.  И если вдруг завтра я снова захочу тебя обнять, то я сделаю это и запомню твой запах,  как то, что характеризует тебя, а не то, что стало моим. Если я позволю себе тебя полюбить я стану обычной девушкой, которая ждет, ревнует и планирует.

А я боюсь стать привычной, предсказуемой и обыкновенной.

– Может между нами вечность?

– Ничто не вечно. А может проходящим может быть лишь что-то привычное? Я не позволю нашим отношениям износиться как старые джинсы. Они не стянутся и не станут слишком узкими для нас обоих, они не изорвутся от ежедневного монотонного ношения.

– Ты никогда не сможешь мне надоесть…

– Может надоесть лишь обладаемое. Я как воздушный змей. Я в полете, я могу сорваться в любую минуту. Но ты держишь нить. Ты можешь отпустить, но ничего не изменится. Не ты контролируешь движение моих крыльев. В них – ветер.

– Ветер. Мне хотелось бы быть ветром, но тогда обыденность стала бы между нами.

Между двумя людьми иногда может стоять лишь судьба. Но никак не другой человек. Люди слишком слабы, чтобы соединять и разлучать. Тогда человеческая фигура между двумя другими контурами – лишь предлог или знак судьбы, поставленный не случайно.

Между двумя людьми разрешен ток, но запрещено напряжение. Чужую кисть можно сжимать лишь тогда, когда это означает безопасность человека, а не попытка удержать. Между двумя людьми нет место ожиданию…

Она любовалась беспечностью неба, ограниченного как лоскуток синей ткани в мелкое облачко.

– Когда-нибудь чье-то прикосновение ударит тебя током. Когда-то ты отпустишь кого-то летать, не надеясь, что этот кто-то вернется. Но кто-то будет искать себя в чужих гнездах, кто-то будет покорять чужие небеса, но если там его попробуют окольцевать, то он все равно вернется к тебе, потому что  счастье не привязывают к себе в страхе потерять. Счастье – как бабочка, его нельзя трогать рукой, потому что пыльца с крыльев может слететь, и тогда его величественное появление станет привычкой. Счастье нельзя сжимать в ладони, оно улетит если почувствует грубость или погибнет в кулаке.  Можно лишь подставить плечо или сердце, и сладко ловить взмахи крыльев.

Они молчали. Молчало и небо. Молчали облака. Банально было бы представить, что взгляды их смотрели в души друг друга. Она наблюдала за небом, которое стало безграничным. Он искал вечное в пейзаже вокруг.

Ни единого звука не пролилось над головами этих двоих. Лишь мерный взмах чьих-то крыльев.

Цветная бабочка в мелкую крапинку присела на цветок между ними.

– Счастье не любит кулаки, а лишь открытые ладони. Оно не любит закрытые сердца, а лишь души расстегнутые на все пуговицы. – Подумал кто-то из них… Но автор мысли уже не важен.

Человек не может стаять между двумя людьми. Он не может стать знаком «плюс» или «минус», он не может делить и умножать.

Еще одно золотое правило счастья – взмахи его крыльев нельзя считать.